ВО УСПЕНИИ МИРА НЕ ОСТАВИЛА ЕСИ...
28 августа Православная Церковь отмечает Успение Пресвятой Богородицы. О том, как это происходит на Свячтой Земле, где жила Пречистая Дева, где находится опустевший после Ее вознесения Гроб, рассказывает Светлана Рыбакова
Мы впервые знакомились с Иерусалимом, идя Крестным путем Спасителя. И когда после тесных лабиринтов Старого города впервые вышли за Стефановы ворота, у меня захватило дух от внезапно раздвинувшегося пространства и представшей перед нами дикой красоты Гефсимании.Мы впервые знакомились с Иерусалимом, идя Крестным путем Спасителя. И когда после тесных лабиринтов Старого города впервые вышли за Стефановы ворота, у меня захватило дух от внезапно раздвинувшегося пространства и представшей перед нами дикой красоты Гефсимании.
Каменная дорога, спокойно лежавшая под ногами, вдруг, словно водопад, побежала вниз. Перед нами вздымались две гигантские, находящие друг на друга, зеленые волны – Елеонская гора. Неподвижно стремились к ее вершинам кипарисы, облаченные в темно-зеленые мантии, в земных поклонах склонились низкие оливки, а пальмы тянули к небу свои ветви. Вдруг сердце защемило, - среди зеленых волн мелькнула капелька Руси. Это засветились купола русской церкви святой Марии Магдалины. Она принадлежит монастырю, находящемуся в юрисдикции Русской Зарубежной Церкви.
До поездки в Иерусалим знала только, что Святой Гроб Пречистой Девы находится в пещере, и почему-то представляла себе, что это каменная капсула внутри небольшого храма-усыпальницы. И действительно, у подножия горы Елеон слева от дороги крутые узкие ступеньки вели вниз, к небольшой площадке, на которой стоял невысокий, как думалось, храм, а оказалось – стрельчатый готический портал (вход), построенный крестоносцами. За тяжелой дверью предполагала увидеть, нарисованную в фантазиях, маленькую пещерку и обомлела, ступив на широкую, уходящую в недра земли, мраморную лестницу. Внизу виднелся каменный зал, в полумраке которого ярко мерцали большие разноцветные лампады. Показалось, что в реальности такого не бывает, и мы вступаем в мир иной.
Храм на месте погребения Богородицы был построен уже в IVвеке при равноапостольной Елене. Он сохранялся в целости до ХIвека, но потом его разорили. В 1161 году дочь Балдуина II Мелисенда возобновила пострадавшие от разрушений части храма, украсила стены его живописью, и по смерти была погребена в его крипте. С этого времени, благодаря глубокому благоговению мусульман к Пресвятой Деве, храм над Ее гробом оставался в течение стольких веков целым и невредимым, и сейчас мы его видим точно таким, как его описывали паломники в двенадцатом веке.
Спускаясь по ступеням, заметили с обеих сторон лестницы глубокие каменные ниши. Это были часовни, осенявшие гробницы: справа – святых богоотец Иоакима и Анны, а на противоположной стороне – Иосифа Обручника. Помолились перед захоронениями праведников и спускаемся в пещеру.
Каменный зал оказался храмом, вырубленным в виде креста. Справа возвышалась кувуклия, сработанная из цельной скалы, отделанная мрамором и иконами Богоматери. Низкие своды пещеры огласились умилительными и немножко печальными песнопениями, посвященными Успению Приснодевы Марии, и мы вошли в кувуклию. Небольшая пещера, и в ней под стеклом – святое ложе, где всего лишь миг покоилась Пресвятая Богородица и затем чудесным образом была восхищена на Небо… Все здесь так грубовато, просто и божественно.
К нашему приезду Иерусалим уже был полон гостей из Греции и Румынии. Приближалось празднество Успения Божией Матери.
На Святой Земле его последование несколько иное, чем у нас. Крестный ход с Плащаницей происходит не 28, а в ночь с 25 на 26 августа по новому стилю, в тот день, когда Богородице, молившейся на горе Елеон, явился с райской вестью Архангел Гавриил и возвестил о Ее скором Успении.
В эту святую и торжественную ночь мы отправились ко Гробу Господню. На площади перед Храмом Воскресения уже пришли «празднолюбных собор»: арабы, греки, румыны и русские люди, - чтобы почтить Пресвятую Деву.
Сначала поднялись на второй этаж Гефсиманского подворья и приложились к святой Плащанице. Остались мгновения до того момента, когда Иерусалимский Патриарх возложит ее на себя, и мы все пойдем тем же путем, что две тысячи лет назад проделали апостолы в Гефсиманию для погребения Пречистого тела Богоматери. Светлое облако закрывало их процессию, так что окружающие только слышали шум шагов, но не видели ее. Когда читала предание об Успении Богородицы, даже подумать не смела, что когда-нибудь пойду в этот день вслед Ее святой Плащаницы по Иерусалиму.
У крыльца подворья стояла довольно плотная толпа, рядом со мной появилась наша паломница Ксеничка и попросила, чтобы я помогла ей во время Крестного хода – у нее больные ноги и очень слабое зрение. Для меня это было подарком свыше, потому что ужасно боюсь оставаться в толпе одна. Благодаря Бога, подхватила Ксеничку под руку (и надо сказать, прошли мы с ней, поддерживая друг друга, просто чудесно).
Люди напряженно ожидали начала – и вдруг над уснувшим городом пошел великий перезвон (говорят, что власти такое разрешают только на Пасху и Успение Божией Матери), из подворья стали выходить монахи, и вот на пороге появился Патриарх. Перед собой, на перекинутом через шею белом полотне, он нес Плащаницу. В Иерусалиме она имеет вид небольшого, вырезанного из дерева, образа Приснодевы Марии, облаченного в светлые расшитые пелены.
Среди общего народного движения, гула колоколов, вспышек фотоаппаратов, Патриарх вдруг остановился и, видимо, прося благословение Божие на крестный ход, стал молиться так напряженно, словно перед великим испытанием (это на самом деле испытание – ведь крестный ход продолжается почти всю ночь). Мне это мгновение показалось трогательным и живо напомнило икону Успения, где рядом со смертным одром Богородицы стоит Христос и держит на руках душу Своей Богоизбранной Матери.
Наконец Патриарх медленно пошел к узкому проходу, ведущему с площади храма Господня в узкий туннель, называемый улицей, за ним колыхнулся и двинулся народ. Когда мы с Ксеничкой зажгли светильник и устремились вслед за людьми, Плащаница, освещаемая прожектором кинокамеры, была уже далеко впереди. В первый момент, опасаясь давки, мы прижались к стене, но, как и бывает в православных крестных ходах, процессия быстро вошла в спокойное и мирное русло и плавно потекла по отшлифованным камням Иерусалимского лабиринта.
«В рождестве-е девство сохранила еси, во успении мира не оставила еси Богоро-одице…» - послышалось откуда-то из темноты. Рядом откликнулся бойкий голос народной солистки, как водится, особенным вокальным искусством не отличающийся, но живой увлекающий за собой остальных: «…и молитвами Своими избавляеши от смерти души наши». На ее голос начали собираться русские и вот уже по темному туннелю вслед Пречистой Девы летит общее прошение: «яко имам иныя помощи разве Тебе, ни иныя предста-ательницы, ни благия утешительницы, токмо Тебе, о Богома-ати, яко да сохраниши мя и покрыеши во веки веков…»
- Ксеничка, ты молишься?! – В какой раз спрашиваю я свою спутницу, и кажется, что мне послан ангел-хранитель. – Молись пожалуйста, чтобы не случилось искушений. – Она кивает головой, и мы продолжаем путь. Идем медленно, поем «Взбранной Воеводе», иногда останавливаемся в каком-нибудь темном каменном коридоре.
На такой, казалось бы, небольшой путь ушла вся ночь, и к ставшим уже родными Стефановым воротам крестный ход подошел, когда небо над городом покрылось туманной белизной.
Само собой получилось, что мы с Ксеничкой оказались недалеко от Плащаницы. Захотелось снять крстный ход на камеру, чтобы показать его дома, поэтому прибавили шагу.
В торжественной процессии величественно шли горницкие матушки, владыка Марк и духовенство Зарубежной Церкви, а мы, запыхавшиеся, бежали вперед. И так очутились перед самой Плащаницей.
Патриарха плотным кольцом окружала охрана, но, по установившейся традиции, люди - местные арабы, греки и даже некоторые русские - прорывались сквозь нее и целовали Плащаницу Богоматери. Стремясь отснять это умилительное шествие, мы слишком близко подошли к оцеплению, кто-то толкнул Ксеничку под руку и - мое лицо вдруг покрылось розовым парафином, выплеснувшемся из свежтильника. Я не почувствовала ожога, но испугалась, поймав взгляд человека из охраны, смотревшего на меня с ужасом, и стала быстро снимать уже успевший остыть парафин. Увидев, что ничего опасного не произошло, он заулыбался и вернулся к своей работе. Это досадное происшествие (о том, что ничуть не обожглась раскаленным парафином, мысли даже не мелькнуло) нисколько не испортило моего радостного настроения.
Торжественно-печально звенели колокола, проезжая дорога, ведущая к Елеону, была свободна и казалась широкой, словно река. По обеим ее сторонам шли священники и монахини. Мы с Ксеничкой к Гробнице Богоматери прибежали одними из первых.
Но в это крестоходное утро Гробница Богоматери непередаваемо преобразилась. Сначала мы с Ксеничкой дождались прихода Патриарха с Плащаницей Богоматери: встретили, поклонились, помолились о прощении грехов и устремились вслед процессии в Гробницу. Преступив ее порог, я от неожиданности воскликнула: «Ксеничка! Какое чудо!» Вся лестница сияла огненными лентами, сплетенными из ярких огней. Это традиция – в праздник Успения класть свечи с нижней ступени на верхнюю, и тогда они пылают и сверкают живыми звездами, струятся и переливаются, словно горящая река.
Осторожно на цыпочках пошли по трепещущим, сверкающим ступеням вслед за Богоматерью и очень быстро попали в кувуклию. Плащаницу установили за пещеркой Гроба, там собрались, наверное, все паломники до единого. Но мы-таки пробрались к венцу торжества и поцеловали край ризы Богоматери.
Счастливые, мы отправились на Елеонскую гору в Малую Галилею, где Архангел Гавриил возвестил Богородице, что она через три дня будет призвана от здешнего мира в Небесные обители. Небольшой храм-часовня открывается раз в год. В этот день совершается Божественная литургия, и сегодня в этом маленьком храме служили и наши, русские батюшки. Услышишь родные слова молитв и сразу встрепенешься! После службы поклонились месту явления Ангела, находящемуся прямо под Святым Престолом. И ясно ощутили, что счастье на земле – иногда случается.
Назад к списку
